Эдуард Лимонов: Боюсь не попасть в Валгаллу

У писателя и политика Эдуарда Лимонова очень отзывчивое сердце. Он многих ненавидит, потому что ненавидят его, а многих, напротив, любит, как любят и его. Лимонов пытается доказать, что он давно не литератор, чьи книги во всем мире издавались миллионными тиражами, постоянно раздумывает, пишет политические и экономические заметки, после 65 лет жизни и страстной ненависти к глобальной сети освоил интерент и теперь ведет блог – быть может, самый нескучный дневник во всем «Живом Журнале». Лимонов – политик, и это надо запомнить всем. А кто другого мнения - идите в задницу.

Эдуард Вениаминович, на «Альтернативном экономическом форуме» в Петербурге вы сравнили Россию с эдакой школьницей, которая всем «дает» в классе. Девочка-давалка, сказали вы. Это что же получается, наша родина – блядь?

Не родина, а господа, которые стоят на вершине власти. Все устроено теперь таким образом, что наша родина подмахивает США. Все, что Соединенные Штаты захотят, - пожалуйста.

Это вы намекаете на слова поддержки Америки в конфликте с Ливией?

Да. И не только с Ливией. Смотрите, до этого они отказались от выгодных контрактов в Иране.

А вам не кажется, что со Штатами намного выгодней дружить, чем с Ливией?

Пока это не выгодно. Мы имели с Ливией огромные контракты на поставку вооружения, а че мы имеем от Америки, я не знаю. Какое количество денег они нам дали? Потом надо иметь самостоятельную внешнюю политику. Обычно режимы меняются, а дружбы с каким-то государством становятся традицией. Советский Союз поставлял вооружение многим арабским странам.

Так может все дело в том, что Россия давно уже один из штатов Америки.

Знаете, если мы вернемся на 15-20 лет тому назад, ситуация похожая. Россия постоянно предает всех. Если посмотреть на Афганистан, сколько они раз предали афганских ребят. В Чечне они тоже постоянно всех предают. Наша власть предала к чертовой матери всех проросийских чеченцев. Я считаю, что серьезная, уважающая себя власть должна следовать определенным традициям во внешней политике и ни в коем случае не предавать своих союзников, иначе мы останемся в одиночестве.

Для вас, например, Америка в последнее время много делает. Никто так не кричит, как американские власти, как только вас задержат на очередном митинге.

А я их что просил? Я несколько раз говорил: мне не нужно, чтобы за меня заступался Госдеп США, это разрушит мое политические реноме. По-моему, самое худшее, что может произойти с оппозиционным российским политиком, - его похвалит Госдеп США. Все сразу же будет, пардон, проебано. Я говорил откровенно [Борису] Немцову и [Гарри] Каспарову: вы берете огромный риск на себе, зачем? Наша страна такая, какая есть. В ней очень развиты инстинкты самостоятельности. Я недавно был впервые за многие годы на телевидении. Меня пригласил телеканал «Мир». И стоило мне там случайно заговорить о Викторе Буте, весь зал, с моей точки зрения, безнадежных людей, радостно с горящими глазами начал хлопать. Наши граждане настроены очень антиамерикански.

Последний раз американцы за вас заступились 31 декабря, когда вы попали в изолятор ГУВД Москвы вместе с Борисом Немцовым и Дмитрием Демушкиным. Произошло ли за решеткой объединение оппозиции?

Вместе с Немцовым вышагивали целыми часами, разговаривали. Потом ко мне поместили Демушкина, двое суток с ним ходил. Но так, чтобы нам всем вместе собраться, нам такой возможности не давали. Борис Ефимович сидел довольно свободно. Ему позволяли то, что никому не позволяли, например, мне. Он гулял по несколько раз в день, сколько хотел.

Рассказывали, что он ходил в одних трусах, от чего и простудился в итоге.

Да, я видел его в черных плавках. У меня просто волосы дыбом встали, потому что это тюрьма, хоть и маленькая. Я со своим солидным тюремным опытом такого не видел никогда. К Немцову пускали родных – невиданное дело. По логике вещей пятнадцатисуточникам не полагается никаких свиданий с родственниками. Я сидел много лет и то имел два несчастных коротких свидания через стекло. Еду сразу сделали нормальной. Я стал смеяться и спросил у мента: «Это потому что бывший вице-премьер сидит, а потом кончится?». «Ну да, конечно, кончится. Ешьте, пока есть». Чуть ли не куриные котлеты давали.

Еще бы посадили Михаила Касьянова, и был бы настоящий курорт.

Думаю, что Касьянов никогда себя в такую ситуацию не поставит. Он не такой.

Касьянову руку бы пожали после всего?

Мы с ним время от времени встречаемся. Делимся своими взглядами на политику. Кстати, с ним у меня отношения куда лучше и большего понимания и уважения, чем с Немцовым. Немцов постоянно фыркает и обижается. Он говорит: мы же партнеры, - ну, конечно, партнеры, но одновременно мы все-таки политические противники.

Когда Борис Немцов попал за решетку, вы, наверное, смеялись.

Внутренняя насмешка, конечно, была. Вот эта мутотень со стулом, который ему якобы не давали, - бред сивой кобылы, потому что стулья в зале суда вообще не полагаются, там лавки. Знаете, как сейчас Ходорковского послали на этап, и куда никто не знает. Но такой порядок. У меня была такая же история. Ни адвокат не знал, никто, пока я не вынырнул чрез десять дней. Это все делается в целях обеспечения безопасности. Ходорковского, например, могут отбить.

31 декабря вас посадили за решетку даже не за участие в митинге, а полицейские наврали, что вы прилюдно начали ругаться матом, еще чего-то там наплели. Почему они вас так боятся? Ведь митинг может начаться и без вас. Или не так?

Они понимают, что я не уступлю. Я стал символической фигурой, которая олицетворяет «Стратегию-31». Как меня не старались убрать наши правозащитники, они знают, что я человек решительный и не буду выполнять их приказы.

А нет ли диссонанса, когда вас, например, сегодня задерживают, а на следующий день вы встречаетесь на светских раутах с политической элитой, которпя поддерживает режим, отдает приказ о вашем аресте, и все ведут себя так, словно ничего не было? Даже с помощником президента Дворковичем за одни столом сидели на вручении литературной премии «Супер Нацбест».

Это был единственный случай за черт знает сколько времени. Это всецело объясняется двусмысленным положением господина Тублина, его премии, его издательства. Я же его автор.

Он же вам денег не платил.

Почему? Довольно прилично мне платил. Другое дело, когда я сидел в тюрьме, он мне предлагал некий договор, на который я не согласился.

Переиздание романа «Это я, Эдичка»?

Не важно, что там было.

А что Дворкович?

Не я Дворковича пригласил. Когда мы явились на первое заседание, мы были уверены, что приглашена Ксения Собчак в качестве председателя жюри. Я нашел такое решение диковатым, но потом подумал, в конце концов, сто тысяч долларов Тублина, и ему решать, кто будет вручать деньги. А о какой элите вы, не понимаю.

Например, вы ходите на премию GQ, куда приглашен глава «Первого канала» Константин Эрнст.

А я поговорил с Эрнстом там. Специально и пошел. Он меня сначала тщательно обходил, а потом уже на выходе под дождем я ему сказал: «Костя, вы делаете вид, что я прозрачный, старательно не смотрите мне в глаза». Мы же с ним, кстати, много лет знакомы. Одну из первых передач «Матадор» он делал обо мне. Чуть ли не первую самую. Он начал объяснять, придумал какую-то хуйню, и я насильно впарил ему свою визитку, зная, что толку будет никакого, но хотел его немного запачкать собой, потому что налетели журналисты и стали нас фотографировать. Я думал, его снимут после этого. Не сняли падлу.

В июле или августе будет второй юбилей «Стратегии-31». К чему в итоге вы пришли?

Почему два года? Уже было два года.

Первый митинг, кажется, был летом 2009 года.

Я впервые вышел, был задержан и получил сутки 31 января 2009 года.

Да?

Да. Вот так.

Почему никто об этом не знает?

Я говорю постоянно, никто не хочет знать. Нескольким враждебным мне правозащитникам – Льву Пономареву и Людмиле Алексеевой – выгодно говорить, что «Стратегия» началась летом, потому что таким образом они становятся чуть ли не старыми ветеранами «Стратегии», в то время как я пришел к Людмиле Михайловне в августе. Обо мне пишут: «Один из авторов идеи…» Я единственный автор.

Вы же говорили, что идеи никому не принадлежат.

Правильно. И марксизм теперь никому не принадлежат. Но идеи имеют авторов.

«Стратегия-31» стухла?

Я так не считаю. Она будет до тех пор оружием нашей оппозиции, пока не появится что-то иное, более мобилизующее и могущественное. На сегодняшний момент ничего иного нет.

Станислав Белковский предлагает собрать Учредительное собрание в интернете. Чем не новое и мобилизующее?

Это все хуйня. В каком интернете? Только ругаться можно в ответ. Революции не совершаются в интернете. В интернете этого никогда не было и не будет, потому что это виртуальное пространство. Любые революции, к сожалению, делаются ржавым железом.

Часто умные люди говорят, чтобы победить, надо заниматься просвещением народа. Вы не думали, как, например, Борис Немцов и Владимир Милов писать доклады, рассказывать о злодеяниях Владимира Путина и других?

Во-первых, Борис Ефимович Немцов политик юный, молодой и находится еще в ребяческом возрасте. Не знаю, будет ли он большим политиком… Нам мой взгляд, нет. Я не вижу в нем политического таланта. Он и большая часть оппозиции занимаются тупым морализаторством: как хорошо быть предпринимателем. Все мозги народу уже заебали, что надо быть малым предпринимателем, средним там, а все остальные для них не люди. Кто не предприниматель, тот полное говно. К сожалению для них, у нас большинство народа в стране не предприниматели. И Борис Ефимович, как каждый неофит, попавший в оппозиционную политику, начинает повторять все предыдущие ошибки. Ему не откажешь в решительном и глуповатом мужестве, но он ничего не создал. Партию он взял у Каспарова…

Движение «Солидарность».

Ну да, они как бы приватизировали ОГФ. Каспаров поступил опрометчиво и совершил большую политическую ошибку. У него была организация, а сейчас она находится в недоумении и разброде. Уже невозможно! Создана трехуровнивая матрешка. Есть ОГФ, есть «Солидарность», есть «Партия Народной Свободы». А все это – офис один и тот же, люди одни и те же, потому что Борис Ефимович никого, кроме своей собственной физиономии не привел. Я охотно верю, что он нравится женщинам, у него ест фанатский клуб, но партии нет. Нет людей, которые способны делать под его руководством политическую работу. Немцов гастролер. Ездит с одного митинга на другой. Вы помните его с Яшиным поход в Калининград? Приехали на чужой митинг, выставили вперед десять человек со своими флагами и сфотографировали. Важен же результат. Ты же работаешь на себя, создаешь организацию, поднимаешь людей – вот это результат. А не этот фальшак. И еще: взяли и устроили митинг на Пушкинской площади, пригласили Юрия Шевчука. Потом говорят: мы вывели пять тысяч человек. Но это обман и самообман. Вывели на Шевчука, на гитару, на хриплый голос.

У вас президентские амбиции остались? Планируете выдвигаться на выборах в 2012 году?

У меня амбиции есть, но я пока не добился определенной цели. Я хотел убедить своих союзников в том, что я в известном смысле являюсь универсальным кандидатом, потому что у нас ярких личностей много, но они однобоки. На самом деле сложно представить, что за либеральных вождей, как они говорят, проголосует 30%.

Вы же уже пытались выбраться в Думу в девяностые и народ вас даже тогда, в относительно спокойное и демократическое время, не сильно поддержал.

Есть определенные четкие логические объяснения этому всему. Во-первых, это было начало моей карьеры. Я после девяностых годов ни в каких выборах не участвовал. Это было самое начало, 93-95 годы. Меня никто не знал тогда. Это был другой Лимонов. Маленький Лимонов приехал из-за границы, парижский писатель. И сравните, дорогой товарищ Смоляк, прошло шестнадцать лет.

Слушайте, ваша первая книга в России вышла тиражом в 500 тысяч экземпляров.

Книги – одна аудитория, а политика – другая, совершено иная история. В 1992 году я выступал на полумиллионом митинге на Манежной площади и знал, что надо делать дальше, но никто бы за мной не пошел тогда. Ну, полсотни людей пошли, а те, за кем пошли бы, ничего не сказали. Вот в чем суть. Поэтому вы говорите о разных вещах. Маленький Лимонов тогда и большой Лимонов сегодня. Помните, когда я наметил участие в выборах, первый этап был убедить своих сторонников.

Вы начали ездить по регионам.

Я не очень ездил, денег не было и нет. Я же не друг Чубайса, как Борис Немцов. И не друг [Михаила] Прохорова. Я убедил своих с большим трудом. А следующий этап – объединить союзников, их я не убедил, они сейчас занимаются хуйней. Они устраивают праймериз, из своей среды хотят выдвинуть кандидата, которого заведомо не зарегистрируют, а если зарегистрируют, все равно не кандидат того среза нашего народа, который у нас сесть.

А вы срез народа?

Срез народа – это те, кто, пожалуй, приходит на Триумфальную площадь. Там есть либералы, коммунисты, ослушавшиеся КПРФ, хулиганы и кто угодно. Я воевал в Сербии (говорят, что это кому-то не нравится, но я знаю, огромному количеству людей это нравится), дружил с Каспаровым. Кто-то знает, что я автор «Другой России» и «Ересей», кто-то помнит, что я «фашист», а это тоже не маловажный фактор. Пригодится. Короче, у меня много лиц.

Как ваш долг Юрию Лужкову поживает? Сколько вы уже отдали из 500 тысяч?

Нихуя я не отдал. Я похож на человека, который будет платить Лужкову?

Говорили, что приставы ходят по редакциям журналов и изымают ваши гонорары.

Ничего они не сумели найти. Если не ошибаюсь, тысячи три забрали.

Преемника в «Другой России» ищите, воспитываете?

Я пока здоровый человек. Преемник должен выйти сам.

У вас есть мечта?

Меч-та?

Да.

Не знаю, что это такое.

Вы хотите чего-нибудь в жизни, от жизни?

Я думаю, имею, чего хочу. А то, чего еще не имею, приложу все усилия, чтобы иметь. Мне бы хотелось все-таки свою политическую талантливость доказать, потому что сейчас масса людей, которые говорят, что Лимонов великолепный писатель, а политик неудачливый. Я без всякого зазнайства, серьезно рассуждаю и считаю, что я высокого класса политик.

К художественной литературе не хотите вернуться?

Нет.

А зачем стихи пишите?

Хочется.

Чего вы боитесь?

Не попасть в Валгаллу боюсь. Действительно боюсь. Что-то я стал задумываться над этой темой. Я позавидовал Буданову. Его грохнули, я с завистью написал в «Живом Журнале», типа, четыре пули в голову, не такой плохой конец для солдата.

У вас есть возможность обратиться ко всему миру, чтобы вы сказали?

Очень хорошо заканчивается моя знаменитая книга «Это я, Эдичка».

Идите все на хуй - там?

Идите все на хуй, ебаные в рот суки! (Через пять секунд.) Нет, этого не надо говорить.

Почему?

Избиратели не поймут. Подумают, что Лимонов шальной парень.

Нет желания совершить безумный поступок?

Я совершаю безумные поступки. Только и делаю, что их совершаю.

А какой самый последний безумный поступок?

В Петербург приехал.