Главное сегодня

28/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
13.01.11 13:25
| Просмотров: 563 |

Валерий Айрапетян: У человека не может быть более насущной цели, чем стать осознанным

Павел Смоляк, «Шум»

Однажды Валерий Айрапетян позвонил и пригласил к себе в гости. Оказалось, что я всего в нескольких шагах от его дома. «Вот совпадение!» - решил я и пошагал. Семью Айрапетяна нужно видеть, погрузиться в нее. Без лишнего, Валеру окружают замечательные люди, которым пришлось пройтись через многое. Мама Валеры рассказывала, как пряталась от нацистов в культурном Петербурге, не ела, сутками работала в начале 90-х, чтобы всучить взятку бездушному чиновнику и спасти собственных детей. Валера несколько часов летел из Армении в Россию в грузовом самолете – единственный путь избежать гибели. В доме Айрапетяна мы говорили о литературе. Книг много, каждый – от мудрого отца Валеры до подрастающей дочери писателя – читают. Не удивительно, что армянский парень стал русским писателем, - может, кому-то неизвестным, но безумно популярным среди тех, кто ценит современную прозу. У Валерия Айрапетяна есть свой стиль, который может нравиться, а может вгонять в тоску, но стиль есть, - а это ли не главное для писателя? Когда я предложил Валере поговорить «о жизни», он охотно согласился, достав откуда-то настоящий армянский коньяк.

Валера, мы с тобой беседуем после Новогодних праздников, поэтому было б неправильно, если б я не спросил тебя, что тебе запомнилось в 2010 году – личное, общественное, просто самое яркое?

Год был тяжелым, но интересным. Мною была проделана большая внутренняя работа. Путем проб и ошибок, срывов и восстановлений, я пришел к новому осмыслению многих вещей. Самым ярким стало открытие, что я и мой ум – не одно и тоже. Понимание этого расширило понимание себя и других людей, причину моих внутренних конфликтов и конфликтов в обществе.

Наверное, многие удивляться, если узнают, что ты вступил в партию Эдуарда Лимонова – «Другая Россия». Лимонова и его соратников часто упрекают в связи чуть ли не с фашистами, называют фашистами или нацистами. Гляди в твои добрые армянские глаза, очень хочу узнать, зачем ты вступил в партию, и как оцениваешь выступления на Манежной площади в Москве и Сенной площади в Петербурге. Ходишь ли ты на митинги к Гостиному двору?

Тебя неверно проинформировали, Павел. Я не вступал в партию «Другая Россия» и вообще не состою ни в одной из партий. Другое дело, что я общаюсь с молодыми политиками, в том числе и с нацболами. Среди нацболов - раз уж разговор коснулся их - масса умных, честных и отважных людей. Нацболы – идеалисты, но в мире повального потреблядства, идеализм - скорее спасение, чем заблуждение. Никаких проявлений фашизма и нацизма я не наблюдал в их среде. Глядя на бедность и убыль населения, на одноколейное и унылое мышление менеджеров, можно с большей вероятностью заявить, что в России скорее царствует олигархический и корпоративный фашизм, но никак не нацболский. Причислять нацболов к фашистам как минимум некомпетентно. В России любят навешать ярлыков: этот фашист, тот антисемит, третий - националист, четвертый - террорист. За 18 лет жизни в России, мне ни разу не указали на мою национальность, мол, ты – армянин, поэтому сиди смирно и не вякай. Да, было много инцидентов с милицией, связанных с моей внешностью, но среди гражданских лиц к себе никакой агрессии я не ощущал. Более того, любой француз, итальянец или израильтянин – в сто раз больше националист, чем русский.

«Стратегия 31» и «Другая Россия» – весьма остроумные проекты Лимонова, хотя и не близкие мне по духу. «Стратегия 31» - достойна уважения как возможность гражданам отстаивать свое конституционное право собираться где угодно и когда угодно. Но, думаю, она же и весьма удобна Кремлю для отчета перед Западом, в качестве наглядного доказательства существования в России оппозиции и политического либерализма. Сейчас власти более страшатся акций футбольных фанатов, чем «другроссов». А наличие милиции и разгонов собраний власть всегда может оправдать несогласованностью митингов, «борьбой с терроризмом», «экстремизмом» и черт знает еще какой модной отговоркой. В наличии у государства - масса самооправдательных заготовок. Ко всему прочему, пока народ жует гамбургеры, пьет пиво и смотрит «Камеди клаб», Кремлю не о чем беспокоиться. Большинство людей устраивает их положение, да и СМИ делают своё дело, крепко держа мировоззренческих вектор подавляющего большинства.

На собрания 31 числа каждого месяца я не хожу, поскольку не осознаю себя как политического активиста. Большую часть своей жизни мне и моей семье, как беженцам, приходилось элементарно выживать в самых экстремальных условиях. Такая борьба за жизнь оправданна для меня, я вижу в ней веский смысл. А бороться с монополией «Единой России» путем стояния на площади и лицезрения обезличенных серых ментов – это не моя стратегия. Был период, когда в разгар «терактов» в Москве, я прибыл в Питер, не имея гражданства и прописки. Редко удавалось выйти на улицу и не загреметь в клетку. Тогда мне это казалось романтичным, неотъемлемой частью насыщенной и молодой жизни. Сейчас более продуктивным мне видится освобождение людей изнутри, поскольку смена власти и раздача гражданских свобод, не решат ничего. Тем более что мы, и не только мы - все это уже проходили. Всякая новая власть вскоре становится просто властью, смена форм не изменяет сущности. Власть всегда будет властью обмана и насилия, у нее нет иных механизмов. Почитайте Макиавелли. В развитых странах произвол власти сдерживается железной верой людей в силу закона, в России же эту веру вытоптали меньше чем за сто лет. Когда болен организм, смена костюма и макияж не приведут к выздоровлению. Тут необходима работа на клеточном уровне. Не смотреть телевизор – намного важнее для гражданского и духовного пробуждения людей, чем митинги и шествия. Но к людям, которые избрали для себя такой путь протеста, я отношусь с пониманием и уважением, поскольку они делают это осознанно и по своей воле. В любом случае, изменение политического курса в России неминуемо, не только согласно законам диалектики и спиральности исторического развития, но и потому, что проблемы 90-х усугубились в нулевые. Заявленный средний класс никак не примет более-менее видимые очертания, а пропасть между регионами и центром вообще трудно осознать в контексте единого государства. Проезжая Новгородскую область, мы наблюдаем декорации к фильму «Опустошение», а не жилые районы, отстоящие от Эрмитажа на сотню верст. Все больше людей разочаровывается в заявленных властью «планах» спасения. Деревня почти уже умерла, города погрязли в потреблении и отработках кредитов, население страны нещадно убывает. Россия занимает первое место в мире по употреблению героина и крепкого алкоголя, и второе по числу убийств и самоубийств. Эти показатели говорят о многом, и если не все население некогда великой страны превратится в зомбированных овец, очарованных сериалами и шоу, то, как говорится, «низы спросят с верхов». Чтобы не дошло до известных всему миру русских бунтов, люди должны научиться работать над своим сознанием.

А политика для тебя – что?

Я бы рад громко заявить, что политика – дело моей жизни, дабы выглядеть модно-оппозиционным и политически мобильным. Но это не так. Мне нравится заниматься медициной и литературой, хотя, признаться, последней я стал уделять очень мало практического времени.

Какова твоя миссия?

Я никогда не рассматривал жизнь человека, с точки зрения общественной или какой бы то ни было миссии. Но если говорить в русле данной терминологии, то моя миссия в первую очередь связана с аспектами моей собственной личности. Мне так до сих пор и неясно: кто я и зачем здесь. Если бы каждый занимался гармонизацией своих внутренних структур, познанием себя, наращиванием в себе потенциала любви, то революции и войны остались бы только в анналах истории. А свойство Эго таково, что оно всегда всем недовольно и жаждет самоутверждения и насилия. Но, чтобы уметь им управлять, необходимо научиться понимать себя, а для решения этой задачи порой и жизни мало.

Если бы встретил молодого парня, увлеченного какой-то политической идеей, ты бы что сделал: подсказал книжки по теме или все-таки дал подзатыльник и отправил учиться, набираться уму.

Я бы посоветовал ему найти хорошую девушку и наплодить детишек. В России нет реальной политики, а демографические показатели катастрофичны. А из книжек порекомендовал бы Библию, Коран или Гиту в зависимости от его вероисповедания. А перед тем, как увлекаться идеями, посоветовал бы книгу Сергея Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием», чтобы умел отделять зерна от плевел, а не просто пополнил бы собой толпы рядовых активистов той или иной партии.

Давай о литературе. Ты – писатель, о котором мало кто знает в принципе. Зато тебя хорошо знают все, следящие за литературным процессом. У тебя нет книг, но множество публикаций в «толстых» журналах. Кого сегодня можно назвать писателем, и ты себя считаешь писателем?

Я работаю с малой формой, романа пока не написал, отсюда и отсутствие книги. Издательства предпочитают романы рассказам и повестям. Да и массовый читатель потерял интерес к короткой прозе.

Спросить в России пишущего человека писатель ли он - тоже самое, что задать вопрос: «Считаете ли вы себя святым?». Несмотря на идейную бедность современной русской литературы, пафосное звание «писателя» не утратило своей чарующей патетики в ментальности большинства. Впрочем, какой я писатель, если едва набиваю три рассказа в год? А насильно гнать тексты «на объем» мне не по нраву.

В России есть хорошие писатели, хотя масштабным не могу назвать пока никого. Давай подождем лет сто, а потом обсудим это.

Скажу несколько слов о писателях, которые неизвестны широкой публике, но обладают талантом, желанием делать литературу и энергией. Например, очень сильный молодой прозаик Евгений Алехин, все больше набирающий популярность как музыкант. Марат Басыров – прекрасный рассказчик, хотя нигде не публиковался, у Кирилла Рябова – отлично получаются короткие рассказы. Арслан Хасавов подает большие надежды, недавно вышла его первая книга «Смысл», с чем могу его поздравить. Критик Алиса Ганиева написала прекрасную повесть «Салам тебе, Далгат!», ставшую лауреатом премии «Дебют». В Липках я познакомился с текстами Ильи Одегова из Казахстана, мне они показались более чем интересными. Константин Сперанский – талантливый и глубокий автор, надеюсь, что его роман «Родина-еда» будет принят к публикации. Энергичность, смелость и полная обнаженность текстов Елены Курапиной также очень впечатляют. Хочется верить, что эти авторы пополнят когорту известных писателей.

Ты на кого ровняешься в литературе? Специально ищешь свой стиль или идешь по наитию? Писатели-кумиры есть?

Писателей – кумиров нет. Люблю читать Толстого, Чехова, Бабеля, Олешу, Лондона, Шукшина, Капоте, Фанте, Уэльбека. Глупо ровняться на кого-либо, когда понимаешь, что главное – выразить свою подлинность. Хотя, конечно, на уровне подсознания влияние любимых авторов испытываешь поневоле, какие-то отголоски их музыки просачиваются и в твой текст тоже, но все же под преломлением твоей внутренней сущности. Над стилем всегда необходимо работать, все-таки, проза – это не на раз сделанная вещь, тут важны многократные шлифовки, выдержка во времени, постоянная перечитка. Почти все свои опубликованные тексты, сейчас бы я переделал, а некоторые и вовсе бы спрятал подальше от глаз.

Наши общие товарищи не раз меня звали в Липки. Я спрашивал: зачем? И неизменно получал ответ: бухать! Ты не раз и не два был на семинарах для молодых литераторов. Там только пьют? Или реально можно чему-то научиться? Вот повесть «Тщеславие» Александра Снегирева насколько правдива?

Пить можно и на своей кухне, если очень хочется. А в Липках, помимо интересных собутыльников, что, несомненно, украшает процесс потребления бухла, можно ознакомиться с новыми текстами и услышать мнение коллег по цеху о своих работах. Конструктивная критика всегда полезна писателю. «Тщеславие» - скорее фарс, а фарс склонен к гиперболизации, хотя литпроцесс, литпремии и прочая инфраструктура, не имеющая ничего общего с самой литературой, зачастую и выглядят как фарс или розыгрыш.

Как научиться писать? Как ты понял, что литература для тебя.

Здесь нет рецептов. Никто не может знать этого. Как научить человека правильно любить? Никто не знает. Если человек чувствует, что хочет написать рассказ, пусть пишет. Хочет опубликовать его – пусть отсылает в литжурнал. Объективных оценок «хорошего и правильного письма» не существует. Буковски считал Толстого – пустым и скучным писателем.

Литература для меня – нескучное времяпрепровождение. Ко всему прочему, художественное письмо – занятие медитативное, тихое, способствующее погружению внутрь себя, а это всегда познавательно и интересно.

Твоя проза часто автобиографичная. Даже, возможно, вся, хотя есть рассказ из серии «Школа» - вряд ли литературный Миша Дятлов это ты. О чем бы ты никогда не решился рассказать?

Миша Дятлов, конечно же, не я. Но в каждом из нас сидит толпа субличностей, чертами характера которых всегда можно воспользоваться для работы. Я стремлюсь писать о вещах, понимание которых созрело во мне. «Никогда» - очень неопределенная категория. Сейчас бы я не стал писать на политические или религиозные темы. О себе же я могу рассказать решительно все, вопрос в другом: как сделать из этого потока откровенностей литературу.

Чего сегодня не хватает отечественной прозе?

Огня, новизны и масштабности.

Было одно время такое мнение, что начинает расцветать поэзия. Ты стихи писал? Что думаешь о поэтах и поэзии?

Не о каком расцвете поэзии не может быть и речи. Если отечественная проза на книжном рынке загнана в угол, то поэзию спрятали в подвал и заперли люк. Не думаю, что Гандлевского читают вне литтусовки и узкого круга ценителей. Стихи писал, в основном верлибры, но потом мне стало это неинтересно. Поэзия стоит ближе к откровению, чем проза. Это симбиоз музыки и словесности, ясности и иррационализма. В гениальных стихах не может быть слабых и сильных сторон, в то время как в великом романе всегда можно найти фактологические несоответствия, дисгармонию, нарушение ритма и стилистические огрехи. А я человек больше земного склада, нежели горнего, поэтому проза для меня более органична.

Если тебе дали много денег, хорошую работу, и предложили на выбор – Россию или любую страну мира, ты бы что выбрал? Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос неплохо бы для начала пожить в другой стране хотя бы пару лет и иметь много денег. Но, все же, думаю, я бы остался жить в России, и начал бы активно путешествовать. В России живут мои родители, моя дочь, братья и сестры, друзья. Комфорт и либеральные свободы навряд ли заменят мне радость живого общения с близкими людьми.

Ты не чувствуешь, что в России стало душно?

Полагаю, не душнее, чем там, где нас нет. Вообще, ускорившиеся социальные, экономические, политические, миграционные и прочие процессы в мире, ни к чему доброму не приведут. В воздухе витает что-то неопределенное, зыбкость, что ли… Не сомневаюсь, что в течение пятидесяти лет произойдет качественный скачок либо на уровне сознания индивидуумов, либо в мировом сообществе. Изнутри или снаружи - радикальные перемены необратимы. Накопилось слишком много негативных эмоций, страхов, плотность информации достигла максимума возможности человека ее усвоить, понятия человеческой личности, семьи, труда устаревают, парадигмы, тысячелетия служившие человечеству, больше не актуальны. Все это не может не привести к сильным сдвигам.

Ты кому доверяешь больше всего? Как появляется это доверие? Что с верой?

Своим родителям. Более великих, стойких и надежных людей я не встречал. Стараюсь доверять людям, которые меня окружают. Учусь доверять себе. Без доверия – жизнь становится паранойей. И если доверие обмануто, то это не страшно, поскольку доверие – это не жертва, а защитный механизм психики. Главное не затоптать в себе способность доверять. Еще важнее, чем доверять - уметь прощать и принимать людей, не отталкиваясь от своих ожиданий. Но для этого, опять же необходимо погружаться в себя, выявлять свои внутренние конфликты, страхи, обиды и работать с ними. Мировые религии и современные школы психологии предлагают массу методик духовной работы над собой. По большому счету, у человека не может быть более насущной цели, чем стать осознанным. Существование Бога для меня несомненно. Если ты об этом.

Ну, последнее: кто виноват?

У человека только один враг – его эго.