Сердце Петербурга

Мне не нравится слово «святыни». Отдает религиозной чепухой. Но другого слова к главным элементам Петербурга – из чего город, собственно, и состоит, подобрать сложно, едва ли возможно.

Санкт-Петербург – неповторимый город. Кто же будет спорить. И я не буду лишний раз распинаться о его красоте и уникальности. Эрмитаж, Петропавловская крепость, Петергоф с фонтанами и остальные достопримечательности по экскурсионному маршруту – это все для иностранцев и прочих гуляк, для кого Петербург останется в памяти восхитительным и чужим.

Иностранцу, пускай он приехал из соседней русской земли, никогда не понять петербуржца, для которого, кроме знакомых им с детства музеев, соборов и прочего наскучившего прекрасного, существуют незримые для заграничного внимательного глаза обожаемые сакральные места.

Петербург – разный город. Петербург Пушкина, например, Петербург Достоевского – к жилищу выдуманного Раскольникова устремляются умные туристы. Для меня Петербург – двор-колодец, площадка с разлинованным пяткой кроссовка «квадратом», магазин через дорогу с надоевшими из-за обыденности лицами продавщиц и темная парадная соседнего дома.

Москва, почти сразу после победы большевиков, ну с момента переноса столицы, целеустремленно готовилась стать русским городом номер один. Превратить Петербург в провинцию Первопрестольной скоро удалось. Петербург новой советской власти резал глаз. Дворцы, красивые купеческие дома, сады и парки – их казалось очень много. Пришлось уплотнять, закрывать, сносить.

Санкт-Петербург пережил несколько лоботомий, но сохранил память и внятную речь. Наверное, плохо старалась советская власть или, напротив, специально обходила перегибы, воспринимая царское наследство как народное достояние. У Петербурга отобрали имя и вместе с этим не решились лишить город статуса второй столицы.

Интеллигенты и разный Петербург нуждался более других в хорошей пище, в том числе духовной. «Толстые» журналы - «Звезда», «Нева», «Ленинград», «Аврора» стали неотъемлемой частью всего читающего Ленинграда. В журнал впервые печатались в будущем корифеи советской литературы. Журналы были трамплином для молодых поэтов, критиков; они просвещали и воспитывали, и справедливо стали влиятельны и, значит, опасными для власти.

«Совок» не пережил один «Ленинград». «Звезда», попавшая в опалу вместе с великими Ахматовой и Зощенко, благополучно вступила в эру русского капитализма, растеряв по пути тираж и громких авторов, но, что главное, оставшись на плаву. Оказалось, ненадолго. Позорная политика Министерства культуры России довела почти все «толстяки» до края пропасти. Счет пошел на дни, и – вот парадокс и свинство – на дворе Год Литературы.

Убийство «Звезды», разговоры о закрытии пышечной на Большой Конюшенной улице, мытарства с «Книжной лавкой писателей», снос Блокадной подстанции на Фонтанке - череда событий, которые вряд ли кто когда-нибудь рассматривал как звенья одной цепи. Однако так, постепенно, шаг за шагом, без привлечения внимания и с молчаливого согласия петербуржцев уничтожается наш Петербург.

Докатились, в Петербурге еле-еле выживают рюмочные. Может показаться, где, скажем, литературный журнал и где рюмочная, но больше рюмочных призывала открывать Валентина Матвиенко. Не дело, сказала она на заседании городского правительства, что наши мужики пьют на улице, нецивилизованно. После этого заявления многим знакомые мне рюмочные приказали долго жить, остались стойкие оловянные солдатики – герои нашего времени, на улице Чайковского и напротив зоопарка, другие адреса для «своих».

Пычешная, «толстые» журнал, пышечная наполняли разные поколения петербуржцев единым смыслом, особым воздухом города. Знакомый с детства вкус кофе, романы и рассказы – общие истории и общая история, объединяющие Петербург разного времени, позволяя городу оставаться уникальным и притягательным для миллионов туристов и сотен тысяч других, мечтающих жить на берегах Невы.

К слову, мы успели немало потерять. Навсегда исчез из Петербурга «Дом ленинградской торговли» - большой детский магазин. Нынче в начищенных до блеска этажа проходят гламурные вечеринки, продают сумку по цене годовой зарплаты учителя и озираются охранники, сменившие придирчивых теток-контролерш.

Особо дотошные норовят занести в «красную книгу Петербурга» каждое красивое здание, не имеющее никакого отношения к истории города. Создаются легенды вроде «чаепития Тургенева» - подобное мы прошли несколько лет назад с «писательским» домом на углу Невского проспекта и набережной реки Фонтанки.

Безумные, не робкого десятка защитники городской архитектуры, скорее боясь, что будет, как всегда – снесут и возведут коробку из бетона, собственными телами перегораживали въезд на стройку грузовиков, бросались под колеса ради мифа. Одиночные пикеты, истории, которые лихо подхватывали журналисты, голодные новостями. И что же. После реконструкции на месте «писательского» дома вполне себе тот же «писательский» дом, только без трещин и жуткой налоговой инспекции. Вот пример того, как можно бережно отнестись к истории своего города.

Безусловно, пятимиллионный Петербурга легко проживет без журнала «Звезда» (тираж 2 тысячи экземпляров) и пышечной, где продают неизменный советский кофе (новые забегаловку открываются каждую неделю). Туристы с большим удовольствием поселяться в хорошем отеле на набережной Фонтанки, где о блокадном подвиге лаконично сообщит табличка (если она впишется в проект «реконструкции»).

Природа создала человека с органами-дублерами. Человек может прожить без одного глаза или уха, без одной почки или трех пальцев на левой ноге. Сердце у человека одно, и лишившись его, человек теряет жизнь.

Представим, сердце Петербурга состоит из сотни маленьких сердечек – тех самых святынь, о которых, когда нужно, говорят все: от чиновников до забулдыг. Кому-то плевать на журнал «Звезда», а кто-то на месте Летнего сада видит шикарный жилой квартал. По мне, все ценно вместе и наша задача сохранить и приумножить, чтобы из «города с областной судьбой» не стать заурядным спальным районом Подмосковья.