Пара ласковых о Минсоцздравдегенерации

Я - человек заурядный. Собственно, и не человек даже, а машина. Машина, жизненный путь которой описан в монографиях и популярных брошюрах академика И.И .Артоболевского.

То есть я себя рассматриваю исключительно с точки зрения пользы, которую способен приносить отечеству. То есть речь пойдет об устранимых поломках и возобновляемых отказах, которые выпадают на долю каждого гражданина, какой бы паспорт ни таскал он в своем кармане.

В общем, динамика такова. На самой ранней стадии своего создания всякая машина проходит этап, условно говоря, притирки шестеренок. Отказов на этом этапе достаточно много.

То же самое я пережил и в детстве, когда стараниями матушки и участкового терапевта боролся со всяческими краснухами-дифтериями. Впрочем, как мне теперь представляется, те болезни переживались более чем комфортно, поскольку можно было забить на школу. И не подвергаться избиению учительницы математики Веры Иванны Стрелковой, которая мастерски владела указкой, неотличимой от кия для американки.

Потом, согласно теории машин и механизмов, наступила полная лафа, то есть абсолютно горизонтальный участок графика отказов, ассимптотически стремящийся к нулю.

В этот период я, как могучий лось, бегал на лыжных гонках тридцатники и полтинники и однажды даже стал чемпионом подмосковного города Мытищи. Правда, в эстафете 4х10 км, в связи с чем мой успех надо разделить на 4, а, может быть, и на больший коэффициент. Однако в Мытищах проживает полмиллиона соотечественников, чуть меньше, чем в Финляндии, так что гордыня моя имеет под собой вполне реальную почву.

В общем, все шло самым наилучшим образом. Мои шестеренки крутились с бешенной скоростью, шатуны не знали устали, а сердечный клапан стучал в ритме сюиты Георгия Васильевича Свиридова «Время вперед». Естественно, мне не было никакой нужды ни в механиках с масленками и гаечными ключами, ни во врачах со стетоскопами и пилюлями.

Вполне понятно, что Ивану Ивановичу Артоболевскому такое кощейство пришлось бы не по душе. Поскольку его теория гласит о том, что к определенному моменту всякий механизм должен давать резко ниспадающий график работоспособности. То есть должно быть лавинообразно нарастающее количество отказов. Ну а дальше кривая жизнедеятельности механизма уходит в ноль, то есть на свалку.

Собственно это я и наблюдаю после того, как мне исполнилось 50.

И вот что я с грустью и печалью, сравнивая период приработки узлов моего механизма с периодом последнего парада болезней, должен отметить.

В далеком детстве, хоть это происходило в совершенно людоедское время, когда только что околел Сталин, моей матушке приходилось довольно несложно учинять надо мной всяческие жизнеполезные вивисекции. Половину гланд (именно половину, а не полностью, как сейчас) мне отрезал профессор Михатерьянц, светило советской отоларингологии. Стягивающую набок шейную мышцу (это называется «кривошея») надрезали в областном клиническом институте. Ну, а по мелочам приходили на дом вполне компетентные участковые врачи, благодаря которым, как мне кажется, я не стал инвалидом пот уму. (Впрочем, об этом судить не мне, а тебе, уважаемый читатель).

Что же касается нынешнего положения вещей, то должен сразу оговориться, что моя семья не относилась, как теперь принято выражаться, к элите. Отец – полковник в отставке, прошедший со своим артиллерийским полком до Берлина, мама – домохозяйка.

Не отношусь я и сейчас к этой самой элите, поскольку критерии отбора в оную, как и большинству интеллектуально и нравственно состоятельных граждан, мне неизвестны.

Однако сравнение двух периодов работы неэлитарной машины, для которых характерно повышенное количество поломок и отказов, свидетельствует о том, что министр нашего Минсоцздравдеградации тов. Голикова вместо того, чтобы анонимно, от лица своего могучего ведомства, сочинять пасквили на доктора Рошаля, должна... Нет, не застрелиться, все-таки она женщина, и это было бы неэстетично. А просто тихо, посыпая голову пеплом, уйти в отставку.

Потому что то, что творится в ее ведомстве, иначе как гангреной назвать невозможно.

А как еще можно классифицировать государственную медицину, которая значится во всех нормативных документах и федеральных законах как бесплатная и эффективная, в действительности являющуюся доступной в приемлемом для поддержания жизни и относительного здоровья виде лишь для ограниченного количества граждан Российской Федерации?

На моих глазах в марте умирала моя теща. Умирала, абсолютно брошенная хваленой голиковской медициной. Никому не интересная. Пустые слова сожаления. Ни малейшего желания помочь. Мы, читая в интернете медицинскую энциклопедию, буквально клещами вытаскивали рекомендации и рецепты.

Да, она была обречена. Но три недели беспрерывных мучений можно было облегчить. И должно было, при ином целеполагании Минсоцздравдегенерации.

Я человек не кровожадный. И не хотел бы, чтобы тов. Голикова в период, когда ее кривая жизнедеятельности пойдет резко вниз, пережила то же самое.

Но очень надеюсь, что хотя бы тогда в ней умрет машина для делания бабла и на короткое время проснется человек. Если, конечно, таковой в ней латентно присутствует.

И в заключение должен с горечью заметить, что похоронная контора, которая пришла вослед за врачами, оказалась и гуманнее, и профессиональнее.

Тенденция весьма тревожная как для каждого из нас, так и для всей страны.