Главное сегодня

28/03/2024 ВСЕ НОВОСТИ
04.02.11 10:40
| Просмотров: 274 |

Мои страхи – моя печаль

Павел Смоляк

Андрей, не моргая, уставился на мой стакан.

- Ты это будешь пить? – спросил.

Я, повременив с ответом, строго произнес:

- Да.

Мы сидели в ресторане с характерным названием «Русский» в жалком московском отеле. Андрей и Толик вернулись с Манежной площади и без лимита, уплатив сто пятьдесят рублей, потребляли пиво. Я же, отвлекаясь от их рассказов о бойне, радовался, что как мог, но систему победил. Уже двадцать два часа, а я пью водку – и закон, запрещающий продавать крепкий алкоголь, не действует тут, в ресторане «Русский».

Толик демонстрировал ладонь, ровный порез, оставленный неизвестным с ножом. По описанию Толика, парень в кепке и курткой с мехом случайно, идя убивать лиц кавказской национальности, задел его, молодого человека славянской внешности.

- Он мне денег предлагал, - рассказывал Толик, - я ему сказал: «Брат, бывает». Мы пожали друг другу русские, - послышался глумливый смешок, - ладони и разошлись.

- Так что там было? – я опустошил стакан; стало все интересно.

- А ничего! – резко сказал Андрей, поднялся из-за стола и пошел за очередной порцией пива. На утро Андрей в местной парикмахерской за сто рублей избавил череп от молодых волос.

- И кто ты теперь? – спросил Андрея, дотрагиваясь подушечками пальцев до гладкой кожи черепа.

- Я, - помедлил юноша с ответом, как я намедни, собрался с силами, насупив кадык, выдавил: - Я – русский.

Ведущая новостей рассказывала о ситуации в Москве. Столица провожала меня взволнованная и шокированная. Подростки громили все в округе, говорили мне по теле. Я оглядывался, кружась на месте по середине площади у Киевского вокзала: мрачная картина обычного буднего дня.

По телевизору предупредили: в метро напряженная ситуация, лучше передвигаться наземным транспортом.

Я спустился в подземку. В вагоне метро на меня смотрели два лица, выходцы с Кавказа. Смотрели они или я на них. Я их боялся, прижимал сумку плотнее к карману, где лежал телефон, во внутреннем кармане куртки покоился кошелек, в нем было всего 400 рублей наличными, остальное – пластиковые карточки. Кавказцы, словно повторяли мои движения, тоже сжимали что-то в своих мохнатых толстых руках. Бомбу, наверное, - крутилось в моей голове. Мы смотрели друг на друга, как звери, выжидающие атаки. Я не хотел драться, а у них резня в крови, - научил меня широкоугольный телевизор.

На нужной станции метро я выпрыгнул из вагона, растолкав москвичей, жаждущих занять освободившееся место, вкусно теплое, согретое мной. Я шел и оглядывался, вспоминал сообщения симпатичной телеведущей, всплывали кадры толпы на фоне Кремля. Я все еще прижимал к себе сумку, в которой были листы бумаги и iPad – за него я боялся больше всего. Вдруг, фантазировал на потеху страху, сейчас нападет на меня, белобрысого и с петербургской пропиской, стая кавказцев или милиционеров, - я одинаково лаком для них. Они будут бить меня, ударят ногой и разобьют iPad, хрупкую штучку, почти любовь. Я меньше переживал за себя, за синяки, которые всегда на моем теле. Я не думал, что придется отдать 400 рублей. Я не смог себе представить, что избитый и ограбленный не смогу рассказать об этом в twitter, где бы мне сочувствовали, а моя первая жена (москвичка), узнав, что я в беде, примчалась на серебристом BMW.

Как-то все обошлось, я сидел в вагоне очередной электрички, которая мчала меня в аэропорт «Шереметьево». Через две недели по телевизору покажут кадры, как люди, от мала до велика, сидят в кромешной тьме, при свечах ждут вылета в теплые страны или домой. А хозяйка местного магазина будет обороняться от обессиленных людей, отказывающихся покупать бутылку воды за 200 рублей. Я бы купил две бутылки, у меня ж оставалось 400 рублей.

На досмотре пикнуло.

- Телефон, мелочь, - предположила девушка в белых перчатках.

- Нет, - дернул головой, кинул взгляд на тазик с телефоном, ключами, монетами.

Опять пикнуло. Я засуетился, занервничал, руки перестали слушаться.

- Ничего не понимаю, - в сердцах произнес.

- Не торопитесь, - ободрил ласковый голос. До окончания посадки оставалось три минуты.

В кармане кофты я нашел значок «Статья 31» на бело-сине-красном фоне.

- Вот! – ребенком радостно воскликнул.

Девушка взяла значок.

- Хм, - улыбнулась, - тридцать первая статья.

И, видимо, ничего не поняв, пропустила меня дальше.

Самолет набирал скорость, я в страхе размышлял: о чем думают те, кто знают, что через несколько секунд умрут, или они верят в спасение?

В петербургском аэропорту, ожидая пока багаж выплывет из широкого окошка, прикрытого толстыми, нарезанными соломкой, кусками резины, я достал iPad, сделать обнадеживающую запись в twitter. Антон, молодой актер, появился в ленте с сообщением и ссылкой, ведущей на его альбом в Facebook. Я забыл про собственную запись, рассматривая фотографии с пубертатных пьянок, завидовал, постепенно теряя московский страх. Когда фотографии пошли по второму кругу, нажал на свою фамилию, на экране появились последние новости друзей. Я узнал, что моя жена теперь встречается с каким-то Гришей.